О традициях, консерватизме и доверии

Можно ли вернуть в российскую практику «честное купеческое слово»

01.11.2021 Олег Волин
Современное общество испытывает настоящий дефицит доверия. Все перестали доверять всем. Общественные институты, вплоть до таких, как семья, создали невероятно сложный, но отнюдь не безупречный перестраховочный аппарат.

Армия юристов, консультантов и адвокатов, независимых аудиторов, вагоны закрепленных договорами долговых обязательств, тома брачных и деловых договоров и контрактов. Все это считается гарантом надежности договоренностей и обязательств. И адептов такой логики можно понять. Они выросли в мире, где столпом мироздания считается шаблонное утверждение о том, что «хотя у демократии много недостатков, ничего лучше еще не придумано». Развитием этого тезиса стала всеобщая вера в отмирание роли государства. Но последние годы пандемии отчетливо показали, что в борьбе за выживание, оказывается, можно подвинуть и демократию. И своя государственная рубашка порой ближе к телу. Когда пелена спадает с глаз, можно и нужно смотреть внутрь и вглубь. В историю и традиции. Давайте посмотрим на то, как несовершенна и уязвима казавшаяся незыблемой всё последнее время система ценностей в предпринимательстве.

Добродетель, а не финансовый показатель

Надежность партнера теперь проверяется не историей отношений, а «индексом доверия». «Доверием», которое определяется механистически, по многим показателям и полностью лишено какого-либо элемента настоящего доверия. Человеческого.

«Порядочность как основа деловой репутации становится ненужным анахронизмом, потому что ее заменяют индексами, рейтингами и экспертными оценками».

Человеческие отношения подменяются юридическими, которые все равно не спасают от обмана, разорения или отказа от обязательств. Всеобщее недоверие приводит к абсурдной «гонке гарантий». Чек в магазине уже не гарантия качества. Визит к врачу – это не лечение недуга, а «оказание медицинских услуг». Юридически оформленные договорные обязательства стали представляться панацеей от обмана. Но как мы наблюдаем на Западе, это представление открыло и обратную сторону медали – целый институт сутяжничества. Который лишь обнажил брешь в существующей системе отношений. Обманутые потребители товаров или услуг судятся с компаниями. А самые ушлые ради обогащения и вовсе «обманываться рады» и готовы за это судиться. Намеренно опрокинутые на себя стаканчики с кипятком в сетевой забегаловке, отсутствие в инструкции записи о том, что стиральный порошок нельзя есть, а в блендер не следует совать палец – все это может стать предметом судебного иска. Толпы алчных юристов по обе стороны баррикад кормятся на неверно воплощенных представлениях о том, как быть порядочными по отношению друг к другу.

Моральный и финансовый ущерб от такого способа взаимодействия общества и бизнеса заставляет Запад вспомнить о доверии. Вот, например, популярный американский социолог Френсис Фукуяма совершенно справедливо пишет о том, что «Доверие – ключевая характеристика развитого человеческого общества, проявляющаяся как на индивидуальном уровне, так и на уровне социальном». По мнению Фукуямы, «экономический прогресс – это своеобразное поощрение общества за внутреннюю гармонию, отсутствие которой препятствует хозяйственному процветанию». Все правильно, конечно. Вот только само понятие «доверие» не помещается в прокрустово ложе определений. Доверие – это добродетель, это ценность, а не финансовый показатель.

Когда человек еще не сформулировал для себя такие понятие как добро, зло, вера, любовь, он все равно осознавал, что есть доверие.

«Доверие – это возможность повернуться спиной и не быть ударенным».

С тех пор особо ничего не изменилось. Доверие как базовая ценность стало основой уравновешенности племени, семьи, государства. Любая здоровая экономика стремится к стабильности, потому что только состояние равновесия обеспечивает движение вперед. Примерно такое равновесие – основанное на доверии, надежности, традициях и здравом смысле – и есть истинный консерватизм. На нем и держалось долгие годы российское общество.

От Ромула до наших дней: войны торговые и информационные

В России доверие между людьми всегда было традиционной ценностью: путник мог остановиться на ночлег, не опасаясь за жизнь и имущество, купец мог под честное слово заключить сделку в другом городе и просто не мог обмануть, потому что его порядочность являлась залогом успешной торговли и доброго имени. Сделки заключались без договоров и расписок, купцы торговали по всей стране, путешествуя, развивая торговлю и промышленность. Но существует и иное описание российского купечества. Еще со времен Средневековья в Европе культивировалось и насаждалось «альтернативное» мнение о нашей честности и порядочности. Огромная масса европейских торговых денег требовала беспрепятственного и быстрого оборота. А препятствием служили русские купцы, которые смело лезли «со своим уставом в чужой монастырь», сбивали цены и путали хитроумные западноевропейские схемы. Вот, тогда и появились ставшие впоследствии «хрестоматийными» отзывы «независимых экспертов» о принципах российской торговли. Они и сейчас читаются как заголовки британских таблоидов. «Русские хитры и алчны», «Они клянутся с целью обмануть». Ну и так далее.

Англичане боролись с голландцами, немцы – со шведами, каждый пытался очернить русских оборотистых купцов с целью устранения конкурентов. Современная санкционная война с Россией за газовые рынки – преемница этой «торговой» традиции. Но и тогда, и сейчас кроме конкурентной борьбы существовал и другой коробящий «партнёров» фактор: непостижимый кодекс доверия русских купцов. Он раздражал и раздражает западных партнеров своей чужеродностью – идущая от души и сердца добродетель не поддается их пониманию и чужда их культуре. Даже внешне похожая «протестантская трудовая этика», которая культивируется на Западе последние пару веков, – идеология прикладная и прагматичная. В которой во главе угла не ценности, но прибыль.

Купца теребят, а в душу его ещё не заглянули

Купеческие капиталы постепенно стали основой промышленного роста России, торговые деньги превратились в капитал промышленный. Взрывной экономический рост страны в конце XIX века был обусловлен наличием огромных средств, накопленных в ходе купеческой торговли. Именно купеческие деньги стали основой для огромных состояний первых русских промышленников. Мамонтовы, Морозовы, Третьяковы, Рябушинские, Бахрушины – эти известные фамилии принадлежат выходцам из купечества.

Дворяне уже не считали зазорным породниться с купеческими миллионами. И это вызывало протест и насмешки со стороны тех, кто считал себя культурной элитой страны.

«Возник образ Тита Титыча – богатого толстого купца, жулика и самодура, с красным полупьяным лицом».

Этот хрестоматийный тип мы видим у Островского, Некрасова, Салтыкова-Щедрина, Мельникова-Печерского, Мамина. Представитель купечества (и тоже писатель) Павел Бурышкин открыто говорил о «существование некоего общественного заказа» на отрицательное изображение мира торговцев и предпринимателей. И этот заказ, как это порой случается в России, удивительно совпадал с идеологией западных конкурентов. Замечательно высказался славянофил Константин Аксаков: «Купца теребят, а в душу его ещё не заглянули». Инерция ненависти к купечеству продолжила действовать и при Советской власти и даже когда ее не стало. Абсолютно положительный для современников чеховский герой Ермолай Лопахин, который спас Раневскую от разорения, да еще и снабдил деньгами, надолго стал символом «дикого капитализма», который разрушает «вишневый сад».

Путь к доверию

Но кризис современного мироустройства заставляет не просто вспомнить о традициях русского купечества, но и осознать их как неоспоримое преимущество. Эпоха пандемии просто четче сформулировала, то, что и раньше происходило в человеческих и торговых отношениях.

««Удаленка» наступила задолго до ковида».

Незнакомые люди привычно заключают сделки через незнакомых юристов, надеясь, что их не обманут. Падение виртуальных сервисов кажется реальным крахом. Никто не встречается лицом к лицу, не жмет руки здороваясь, не знакомится с партнером и не завершает сделку крепким рукопожатием. Русские купцы раньше заключали миллионные сделки в трактире за стаканом чая. Архаичное «купеческое слово» работало лучше, чем закон и страх перед судебным преследованием.

Доверие – это надежная, проверенная временем традиционная опора предпринимательской, общественной и государственной жизни. Понятно, что путь к доверию, это путь исканий и возможных ошибок. И здесь важно быть оптимистом. Иван Алексеевич Бунин когда-то с горечью писал о том, что из русских помещичьих усадеб исчезает «запах антоновских яблок». Прошло время и запах этот с нашей земли никуда не исчез. Так и доверие, я верю, вернется в плоть и кровь отечественного предпринимательства.

Олег Волин – предприниматель

Источник: https://profile.ru/columnist/o-tradiciyah-konservatizme-i-doverii-951230/